Язык имеет колоссальное значение для эволюционного развития, потому что является не только средством общения, но и средством понимания слов, явлений и процессов. А засорение языка чужими словами – это настоящее преступление...
«Берегите чистоту языка, как святыню! Никогда не употребляйте иностранных слов. Русский язык так богат и гибок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас…» И.С. Тургенев.
Масса языковедов и публицистов, начиная от Владимира Даля, а, возможно, и ранее, уже не в первый раз обращают внимание на бессмысленное засорение русского языка иностранными словами.
Правда, сейчас эта борьба, чаще всего, имеет вид кондового патриотизма, но на самом деле, если твой родной язык – русский, если ты думаешь на русском, то вред от иностранных слов в родном языке очень велик не просто для твоего патриотизма, а для твоего умственного развития.
А уж потом твоя глупость имеет итогом несчастье твоей Родины. Я тоже не в первый раз об этом пишу, в частности, о том, что родные слова позволяют по своему корню не то, что понимать производные понятия, но просто чувствовать их.
Вот, скажем, слово «след». Ведь ещё в детстве отец мог показывать вам следы кошки или собаки, и вы понимали, что след – это что-то, что позволяет узнать о присутствии того, кого сейчас не видно. А мать вас могла ругать за то, что вы без спросу взяли конфету, а на ваш отказ, мать могла показать вам на следы ваших грязных ботиночек, ведущих от двери к столу.
И вы понимали, что след – это что-то, что позволяет узнать о скрытом явлении или действии. И когда вы взрослели, то вам начинали встречаться понятия «следовать», «следствие», «исследовать», «наследство» и т.д., включая «послед».
Но вы, по ассоциации с образом видимых вами с детства реальных следов и личным, ещё детским, опытом применения слова «след», без толкового словаря, а просто по паре дополнительных моментов, понимали, о чём или о ком идёт речь. Корни родного языка – вот, что главное!
Я уж не буду говорить о хлынувших в русский язык в последние тридцать лет английских словах, типа «менеджер» и прочие «девайсы», тупо используемых глупцами, стремящимися казаться умными. Ведь, если дураку запретить употреблять иностранные слова, то как другие поймут, что он умный?
Вот читаю в новостном топе: «Медики Крыма стали фигурантами семи уголовных дел» или «Суд рассмотрит 6 апреля вопрос об аресте трёх фигурантов дела Немцова». Простой человек написал бы: «подозреваемыми», «обвиняемыми» или «подсудимыми», и каждому русскому, даже не юристу, было бы понятно, кем стали эти люди. А фигурант – это кто?
Или вот у В. Пелевина: «…дискурс должен быть максимально простым, потому что люди вокруг всё глупее, а вот гламур должен становиться всё сложнее, потому что, чем люди глупей, тем они делаются капризней и требовательней…»
Сразу видно – умный говорит! Простой дурак ведь эту же заезженную мысль выразил бы: «…речь должна быть предельно простой, потому, что люди вокруг всё глупее и глупее, а вот внешний блеск речи должен становиться всё ярче, потому что, чем люди глупей, тем они делаются капризней и требовательней». А тут – «дискурс», «гламур»!
Сразу видно человека большого ума!
Вот «культурный» журналист даёт заметку о профтехобразовании в Белоруссии и, естественно, не может по-мужицки и некультурно написать, что подготовленные у Батьки продавцы вина и торговые зазывалы требуются во всём СНГ.
Нет, он пишет: «А что касается редких кадров кавистов и сомелье, то за белорусскими ребятами стоит очередь покупателей со всего постсоветского пространства. По мнению руководства страны, время диктует свои приоритеты, поэтому нужно подумать о подготовке шопперов, социо-билдеров и иных востребованных специалистов…»
Ладно, с умными понятно, но что, к примеру, нам, русским, даёт, пусть и ставшим за несколько столетий абсолютно привычным слово уже мёртвого латинского языка – «директор»?
Что при этом слове возникает у вас в подсознании? Пузатый тип, который ездит на работу на персональной машине, и в приёмной которого сидит секретарша? Да, разумеется, сегодня это слово нам привычное, но ведь оно и сегодня не вызывает у русского человека ни малейших ассоциаций ни с каким иным явлением или обстоятельством.
А подумайте – зачем это слово, если в русском всегда существовал и существует простой его аналог – «управляющий»?
Вы спросите: какая разница, как говорить, раз мы уже привыкли к слову «директор»? Тем не менее, есть разница. Вот вы придёте к директору за решением вопроса того предприятия, которым он управляет, а директор вам заявит, что он не может решить этот вопрос, поскольку инструкция это запрещает.
И какие у вас возникнут ассоциации? Никаких! Черт его знает, может «директор» – это тот, кто просто действует по инструкции? А какие у русского человека в этом случае возникнут ассоциации к «управляющему»? А к управляющему сразу же последует вопрос: а кто управляет предприятием – ты или инструкция? Касса кому выдаёт зарплату управляющего – тебе или инструкции?
Причём, у нас в нашем языке одни и те же иностранные слова используются и тогда, когда нужно назвать совершенно иное явление. Вот я ляпаю и ляпаю слово «ассоциации».
А зачем нам это слово?
Его единственное значение в латинском языке – вступить в товарищество, так ведь есть же слово «товарищество», на кой чёрт в русском языке ещё и слово «ассоциация»? Но в данном случае, ведь речь не о товариществе, я ведь употребил это слово в значении, как следует из словаря, «связи идей, понятий, представлений, вызывающих друг друга».
Так, что – мы не в состоянии сказать «связь мыслей» и не лезть за разъяснениями слова «ассоциации» в словарь, поскольку само русское слово «связь» показывает русскому человеку, что имеется в виду. Разве плохо звучит уже написанное мною выше предложение: «А какие у русского человека возникнут ассоциации при слове «управляющий»?», – если написать его: «А с чем свяжет русский человек слово «управляющий»?». Предложение стало даже короче, поскольку в нём только русские слова в русском предложении.
Мало этого, использование иностранных слов позволяет извращать и сам смысл человеческой деятельности, превращая эту деятельность в убогую или даже паразитарную для общества.
Чтобы не отходить далеко от директора, давайте задумаемся над не менее привычным словом «инженер». Даже тогда, когда оно входило в русский язык из французского языка (а в тот – из латыни), это слово всё ещё несло свой первоначальный латинский смысл – созидатель, творец.
И первые инженеры в России строили церкви и крепости, прокладывали каналы, создавали машины и устройства, вводили новые технологии – творили и созидали. Поскольку всё это творчество проходило в области техники, то и надо было бы назвать этих творцов словом русского языка, указывающим на творца в этой области – изобретателя. Но изобретатель это тот, кто уже изобрёл, а тот, кого специально учили творить, кому деньги за это платят, вполне можно было назвать «изобретающим».
И тогда невозможно было бы выбрасывать деньги общества псу под хвост и получать из институтов тех, кого мы сегодня имеем, – берёзовые дрова с дипломами и белыми ручками. И которые теперь уже и официально не творцы, а, как следует из словарей, всего лишь «специалисты в какой-л. области техники с высшим техническим образованием».
А где в этом определении творчество и созидание – то, что нужно людям от «инженера» в первоначальном смысле этого слова? Оно исчезло напрочь! Осталось только образование – сдача экзаменов за взятки и по шпаргалкам. Но само по себе образование нужно тому, кто его имеет, и только, а обществу от любого человека требуется его умение работать. Так зачем нам подменять то, что нужно обществу тем, что нужно только дураку?
Если мы слово «инженер» выбросим из русского языка, то в области техники произойдёт революция в мозгах – поменяется всё: и студенты, и их отношение к учёбе, и преподаватели, и отношение людей к своему делу.
Ведь вопрос не в том, что главного или старшего инженеров будут называть главным или старшим изобретающими, а вопрос в том, что это слово наложит на специалистов ответственность посильнее должностных инструкций.
А как же быть с теми миллионами, кто сидят в конторах и институтах, перекладывая бумаги и нажимая кнопки компьютеров? Ну их нужно называть по смыслу их работы – бумагосидельцы или компосидельцы, или контрабы – конторские работники.
Я уже писал, что пресловутая Перестройка пошла бы по иному пути, если бы в своё время мы не привыкли к латинскому слову «план» в его русском значении «задум», «замысел».
Если бы у нас был не Государственный комитет по планированию, а Государственный комитет хозяйственных замыслов, то врагам нашей Родины пришлось бы многое объяснять советскому народу.
В частности, почему они народное хозяйство, в котором достижения задумываются правительством, отвечающим за правильность и точность своих замыслов, хотят заменить на некую безмозглую экономику с названием «рыночная», в которой правительство ни за что не отвечает?
Кстати, а зачем нам понятие «хозяйство» называть греческим словом «экономика»? Ведь благодаря этой подмене у нас на шее бюджета сидит туча экономистов, которые в своей жизни не то, что никогда не были хозяевами, но и реальных хозяйств никогда не видели. А они нам нужны? А если нужны, то сильно ли мы пострадаем, если они будут называться «советчики хозяевам»?
Или вот мне написал комментатор, кстати, по другому поводу: «Жил 8 лет в Греции как мигрант. Учил язык. Открывал похожие по смыслу и по звучанию слова. Читаю на здании большими буквами (в транскрипции)» «ИпургИо ДикеосИнис (ударения)». Перевожу – Министерство справедливости. Стоп, а у нас аналог? Юстиции?? А почему они для своего народа понятно пишут? А я только вот так, в 40 лет понял значение слова «юстиция»! А почему у нас так не называют минюст? Министерство Справедливости! Неудобно? Или по-плебейски – чем непонятнее, тем значительнее?».
Разумеется, не надо уподобляться кобыле, которой бог дал хвост, а она себе им бока поотбивала. Возвращать русские названия нужно многосложным понятиям, и делать это не во благо патриотизма, а для того, что бы стала понятна главная суть этих понятий.
В русском языке масса слов, обозначающих конкретные, в своё время вновь появившиеся вещи, которым не успевали в своё время дать русское название, как его успели дать паровозу или самолёту.
Многие из этих вещей впервые появились за границей, а, попав в Россию, принесли с собою и иностранные имена, по сути, являющиеся именами собственными, как Джон или Мэри. Можно, разумеется, вникнуть в устройство этих вещей и придумать им русские имена, но вряд ли это нужно делать в любом случае и во что бы то ни стало.
Скажем, компьютер уже давно не только вычислитель, мало того, его первоначальная задача практически повсеместно отошла на десятый план. Если начать выдумывать компьютеру или тому же телевизору русское название, то можно нагородить такие неудобоваримые слова, что самим будет стыдно. Вот, скажем, первое слово во всех русских словарях – «абажур».
Что толку если мы выдумаем ему иное название, какой-нибудь «колпак»? Сожалеть об утере русских названий бессмысленно – для многих слов время безвозвратно ушло. Скажем, в своё время Владимир Даль возмущался введением в русский язык слова «горизонт». «Да, – писал он (цитирую по памяти), – основной массе русских людей, живущих в окружении лесов и болот, это слово было без надобности – они не видели горизонта и не имели для него слова.
Но ведь на севере у поморов нужное слово было – «овидь»». Ну и что толку заменить сегодня «горизонт» на «овидь»? Это надо было делать два века назад, а сегодня оба слова не имеют никакой связи с привычными корнями – и то, и другое слово всё равно придётся объяснять, а смысл его запоминать. И таких слов довольно много, скажем, «физика», «химия», «механика», хотя биология, конечно, так и просится стать «жизневедением».
Короче, это дело не терпит тупой суеты. Если уподобимся дураку, которого заставили богу молиться, так только и будем выглядеть придурками, как «сознательные украинцы», которые в припадке патриотического энтузиазма (маразма?) обозвали, скажем, телефон «слухавкой» – «слушалкой». И на таких переименованиях умственно обессилили настолько, что теперь нанимают в правительство грузин, видимо надеясь, что среди всех этих Ебаноидзе попадутся и Сталин с Берией.
Надо помнить, что в любом деле хуже дурака, только дурак с инициативой. А у нас и так этих дураков хоть пруд пруди. Порою кажется, что уж лучше бы они ничего на русский не переводили, а просто воспроизводили иностранные слова латинским шрифтом, и то было бы понятнее, что имеется в виду.
Я уже как-то писал, что прочитал в Интернете размер детали «2 инча». Что за единица измерения эта инча? Китайская? Потом только понял, что переводчик никогда не слышал о дюймах, ну так и писал бы «2 inches», умник! А недавно в топе Яндекса читаю: «определена десятка лучших футбольных людей мира». «Футбольные люди» – это кто?
И когда говорят, что обилие иностранщины в языке позволяет «лучше понимать коллег за границей», то вышеприведённое считайте примером к этой мысли. Какое уж тут общение, если они уже и русского языка не знают? И ведь эта глупость прёт не столько от мелких дебилов Интернета, сколько от тупой российской «элиты».
Пара примеров. В своё время была партия «Демократический выбор России», вся сплошь укомплектованная «самой умной элитой» и «выдающимися экономистами», начиная от Гайдара, через Хакамаду до Ясина.
В 1998 году возникла у этой партии проблема написать экономическую программу к выборам, и эта «элита» её явила с названием «Антикризисная Программа Действий». Правда, самим написать программу ума не хватило, и Гайдар с компанией заказали и купили эту программу в США, а там поленились переводить на русский и прислали текст на английском. Эти демократические умельцы сами перевели и, в частности, получили: «...отчисления во внебюджетные фонды, до 35% при «плоской» шкале отчислений».
Уже тогда переводчики высмеяли этот перевод, поскольку flat rate это не «плоская шкала», а «единая ставка» – нельзя это выражение переводить дословно! А толку? По сей день у нас любой уважающий себя «экономист» ляпает эту «плоскую шкалу» и предлагает публике восхититься своим умом.
Мало этого, эта плоская шкала уже в словари вошла: «Единая (плоская) шкала налогообложения означает налог, взимаемый по единой ставке при любом уровне дохода – единая ставка подоходного налога». А что русский человек должен представлять в уме, читая эту «плоскую шкалу», которая по-русски «единая ставка»?
Ещё такой же пример. Наверно ещё от царей переводчики (тогда – толмачи) переводили с английского «roadmap» так, как это слово понимают англичане в нужном контексте, – как «план действий». Теперь это тупо переводится, как«дорожная карта». И если раньше были, скажем, «планы мирного урегулирования», то теперь повсеместно «дорожные карты мирного урегулирования». А как это должен воспринимать русский человек – как план автомобильных дорог к месту конфликта?
Вот к этой дурости перевода на русский язык нужно добавить и старинные переводы на русский язык понятий, которые в настоящее время уже мало того, что ни о чём не говорят, но и позволяют паразитировать на обществе носителям этих понятий. Французский наёмник на русской службе Жак Маржерет оставил ценное свидетельство о состоянии России начала XVII века «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского».
В нём он сообщает: «невежество русского народа есть мать его благочестия; он не знает ни школ, ни университетов; одни священники наставляют юношество чтению и письму, и этим занимаются немногие».
Поэтому люди, которые в те времена занимались в России научным поиском, сначала должны были освоить то, что было найдено до них. И для этого они учились, как правило, за границей, скажем, тот же М. Ломоносов.
Поэтому в то время к людям, занимавшимся научными исследованиями, слово «учёный» ещё как-то подходило и что-то говорило русскому человеку. Но о чём оно говорит сегодня? Кто сегодня не учёный?
Да и какая нам разница, учился он или нет – это ему считается, важно – а в чём его польза для общества? По моему мнению, безусловно требуется замена этому слову даже не на «исследователь», а на «открыватель».
Вообще, термины науки требуют чистки и чистки. Скажем, кому из русских нужно слово «теория» при наличии русского слова «объяснение»? Ах, понятие «теория» имеет более сложное содержание? Ну, так придайте это содержание понятию «объяснение», ведь важно то, что главный смысл того, чем является теория, будет виден из самого слова.
Нет смысла менять имена собственные протону, нейтрону, электрону и прочим частицам, но кому нужен этот «квант»при наличии в русском языке слов «часть» или «доля»? Что «механика частиц» будет звучать не так научно, как «квантовая механика»? Или кому из русских нужен «ген» при наличии слова «признак» или просто – «знак»?
Надо сделать понятной ту заумь, которой «учёные» пудрят мозги не «учёным». Особенно – тупым начальникам, отвечающим за траты бюджета. Ведь в СССР на шее народа сидел каждый четвёртый учёный мира, а толк от них был, вряд ли больше, чем от каждого сотого.
Надо сказать, что подвигли меня на написание этой статьи увиденные в Интернете попытки собрать словарики ненужных иностранных слов, которым есть безусловные аналоги в русском языке, к примеру.
Однако в этих словариках всего около 200 слов, этого мало. Тут нужен размах: нужно брать словарь иностранных слов и шерстить его – вычленять из него слова в «Словарь иностранных слов, не нужных в русском языке».
Разумеется, это дело языковедов (филологов, по-научному), но с ними не всё так просто. Если это языковеды старые, ещё советской выучки, то они много читали и им многие слова понятны сходу, то есть, они слишком много иностранных слов оставят в русском языке.
Тут нужно читать словарь иностранных слов нормальному читающему человеку. При этом пропускать имена собственные, и цепляться за любое слово, смысл которого не понятен или смутен. Вот такие слова нуждаются в исключении из русского языка.
Это первое, чем надо заняться, поскольку, не имея такого словаря, трудно поставить даже перед собой задачу не употреблять ненужной иностранщины. Автор – Юрий Мухин.
Комментариев нет:
Отправить комментарий